Public protests in Vietnam: the maturation of civil society or the prologue for a "color revolution"?

Full Text

Введение Актуальность данного исследования, бесспорно, вытекает из главных тенденций современного политического развития СРВ, где реформирование общественно-политической жизни, предпринимаемое правящей компартией, идет параллельно с развитием гражданского общества. Июньские (2018 г.) события показали, что происходит активизация общественных сил во Вьетнаме, за которой с трудом успевает руководство страны. Фактологической основой работы послужили материалы СМИ Вьетнама и ряда мировых информационных агентств (в частности, Рейтер), научные разработки отечественных и зарубежных ученых. В отечественной науке обращает на себя внимание недавно вышедшая монография «Социальный протест на современном Востоке», подготовленная коллективом авторов из МГИМО МИД РФ во главе с заведующим кафедрой востоковедения этого вуза Д.В. Стрельцовым [Стрельцов 2016]. Хотя авторы не касались ситуации во Вьетнаме, их разработки представляет собой несомненную пользу с концептуальной и методологической точек зрения. Наиболее полно проблемы гражданского общества и обеспечения 5 демократических свобод в СРВ освещены в опубликованной в 2006 г. статье В.М. Мазырина «О соблюдении гражданских свобод во Вьетнаме» [Мазырин 2006: 193-216]. С момента выхода статьи прошло уже более 10 лет, тем не менее многие наблюдения и выводы автора сохраняют свою значимость и сегодня. Протестная активность во Вьетнаме, эволюция гражданского общества исследована в работах таких зарубежных ученых как Бенедикт Керкфлит, Эндрю Уэллс-Данг, Карлайл Тейер и др. Их работы вошли, в частности, в сборник «Политика в современном Вьетнаме» под редакцией Джонатана Лондона [Politics 2014], который также использовался при написании этой статьи. Тщательный анализ 53-х страничного текста законопроекта об административноэкономических единицах провела Энжи Нгок Чан, профессор Университета Монтерей Бэй (штат Калифорния, США) [Angie: 01.09.2018]. Это далеко не первая её работа, посвященная протестному движению во Вьетнаме, и поэтому Энжи Нгок Чан не без оснований может считаться специалистом по конфликтологии в СРВ. Основная часть исследования В начале июня 2018 г. крупнейшие города Вьетнама Хошимин, Ханой, Дананг, Нячанг, Биньтхуан, Хатинь были охвачены многотысячными демонстрациями, для пресечения которых были использованы силы правопорядка. В России эти события не остались незамеченными. МИД Российской Федерации в этой связи предупредил российских туристов о необходимости «избегать мест массовых скоплений людей, стычек с полицией» [МИД: 25.06.2018] . По поводу этих событий обозреватель журнала «Международная жизнь» Сергей Филатов задался вопросом: «Цветная революция» добралась до Вьетнама?» [Филатов: 01.07.2018] . Волну протеста, которую некоторые обозреватели оценили как самую большую за период после воссоединения Вьетнама, вызвали два закона, которые планировалось принять на проходившей тогда сессии парламента - Национального собрания Вьетнама. Всего на очередной 5-й сессии Национального собрания Вьетнама 14 созыва в мае 2018 г. предполагалось принять восемь законов, касающихся разных сторон жизни вьетнамского общества - экономики, обороны, прав и обязанностей гражданина. Все они прошли необходимую проработку в комиссиях Национального собрания прежде, чем были вынесены на голосование для одобрения на сессии. Негативный общественный резонанс вызвали два законопроекта: «О кибербезопасности» и «Закон об административно -экономических единицах (Вандон в провинции Куангнинь, Северный Ванфонг в провинции Кханьхоа и Фукуок в провинции Киензянг)». Демонстранты несли плакаты следующего содержания: «Закон о кибербезопасности убивает свободу», «Закон о кибербезопасности заставит людей молчать», «Ни одного дня сдачи в аренду нашей земли китайским коммунистам», «Скажи «нет» закону о СЭЗ», «Долой тех, кто продаёт нашу страну» [Thousands: 15.07.2018]. Представляется, что этот взрыв протестной активности не является экстраординарным явлением и порожден целой группой факторов, присутствовавших во вьетнамской обществе как минимум на протяжении последнего десятилетия. Эти факторы оказались усиленными современными технологиями массовой мобилизации и фактическим единством вьетнамского и мирового информационного пространства. Информационная открытость вскрывает существующие несоответствия в ожиданиях части вьетнамского общества и возможностей руководства Вьетнама по выполнению своей части обязательств. Все это помножается на информационные искажения и действия интернет-активистов, правозащитных организаций и некоторых иностранных государств. Закон о кибербезопасности Проект «Закона о кибербезопасности» предусматривал обязанность ИКТ-компаний хранить персональные данные вьетнамских пользователей в дата-центрах на территории Вьетнама. Если компания не имела своего офиса во Вьетнаме, она должна была его открыть. Компании также должны были удалять «агрессивный» и «негативный» контент со своих страниц в течение суток с момента получения указания на это вьетнамских властей и отслеживать характер упоминаний «видных деятелей». Также по требованию властей операторы обязаны передавать персональные данные пользователей. Такие требования нового закона аналогичны тем, которые применяются в ряде стран, в том числе с недавних пор и в России (поэтому некоторые российские эксперты сравнили его с так называемым «пакетом Яровой»[1]). Законопроект вызвал острую критику в самом Вьетнаме и из-за рубежа. Во время работы парламентской сессии Посольство США в СРВ заявило, что США считают закон вредным и призывают отказаться от его принятия [Mai Nguyen: 10.09.2018]. Международная правозащитная организация «Эмнести интернейшнл» в лице директора по международным операциям Клэр Алгар заявила: «Правительство получит возможность следить за активностью пользователей в интернете, а значит, во Вьетнаме не осталось места для свободы слова» [Spiess: 01.07.2018]. По данным, которые приводили некоторые зарубежные СМИ, в частности Рейтер, новые меры в сфере кибербезопасности могут привести к сокращению иностранных инвестиций на 3,1%, а ВВП страны - на 1,7% в год [Mai Nguyen: 10.09.2018]. Тем не менее Закон о кибербезопасности был принят большинством, равным 91% голосов. Необходимость принятия такого закона власти объясняли потребностью противодействовать киберугрозам из-за рубежа и оппозиционным выступлениям во вьетнамском интернете. Еще год назад президент СРВ Чан Дай Куанг[2], выступая в Лиме во время саммита АТЭС, обосновывал необходимость ужесточения цензуры во вьетнамском интернет-пространстве тем, что «враги государства, подрывая престиж руководителей партии и государства, оказывают негативное влияние на кадровых работников, рядовых членов партии и народ» [Black: 01.07.2018]. Качество обеспечения кибербезопасности во Вьетнаме до последнего времени оценивалось как крайне низкое. Согласно рейтингу Global Security Index, который в 2017 г. составил Международный союз телекоммуникаций ООН, Вьетнам по обеспеченности кибербезопасностью находился на 101 месте из 195 [Spiess: 01.07.2018]. Официальный представитель МИД СРВ Ле Тхи Тху Ханг, отвечая на одном из брифингов на вопрос журналиста о принятом Законе о кибербезопасности, отметила, что он соответствует Конституции и никак не препятствует выполнению Вьетнамом своих международных обязательств [Разработка закона: 20.06.2018]. Интернет-цензура и преследование политических оппонентов КПВ, выражающих свое мнение в интернете - распространенная практика во Вьетнаме. Ещё в 2006 г. В.М. Мазырин констатировал в своей статье, что содержание интернет-сайтов подвергается цензуре, власти и в те годы вели проверку электронной почты вьетнамских граждан [Мазырин 2006: 201-202]. Несмотря на отсутствие блокировок крупных социальных сетей и сервисов (вьетнамцы, в отличие от китайцев, свободно пользуются сетями Facebook, Twitter и сервисами YouTube, всем пакетом сервисов Google), доступ к части контента из публичных сетей ограничен системой, схожей с китайской «Зеленой дамбой» [Activists: 1.09.2018]. Видные представители вьетнамского блогерского сообщества, критикующие КПВ или правительство по экономическим, социальным и политическим темам, регулярно подвергаются физическому насилию и уголовному преследованию [Politics 2014: 135-161; Необъективные доклады: 12.02.2018] . В 2018 г. во Вьетнаме официально появились кибервойска численностью 10 тыс. человек в системе Министерства обороны. Предполагается, что данные подразделения будут использоваться не только для защиты и наступательных операций против заграничных целей, но и против внутренних оппонентов [Vietnam unveils: 01.07.2018]. Закон о специальных экономических зонах Второй законопроект вызвал особо острое общественное возмущение, потому как затронул чувствительную тему китайского экономического присутствия в стране. Выгодные условия долгосрочной аренды земли в СЭЗ «иностранными государствами» были восприняты как угроза уступки суверенитета Китаю, хотя в самом тексте проекта Китай не упоминался. Антикитайские настроения, существующие во вьетнамском обществе, наслоились на широко освещаемую в мировых СМИ китайскую инициативу «Один пояс, один путь», в рамках которой осуществляются масштабные инвестиции по всему миру с участием китайского капитала и китайских подрядчиков. Существуют опасения, что в ряде стран такие инвестиционные проекты, помимо задач экспорта избыточных производственных мощностей, будут иметь долгосрочным эффектом усиление китайского влияния на экономически несостоятельные политические системы. В этом контексте особый резонанс вызвали положения закона о СЭЗ, которые превращали территории новых зон в фактически полностью подконтрольные зарубежным инвесторам, с правом применять ими свои законы и нормы в ряде случаев, в том числе самостоятельно определять минимальный уровень зарплаты и не следовать в некоторых моментах местному трудовому законодательству. Для Вьетнама это особенно актуально, так как трудовое законодательство страны пока не соответствует общепринятым мировым нормам: не ратифицированы все ключевые конвенции Международной организации труда, запрещены независимые профсоюзы и другие институты коллективного торга. Вьетнамские рабочие, в том числе на иностранных (например, китайских) предприятиях имеют достаточно низкий порог для перехода к протестным формам несогласия с трудовой политикой, c 1995 г. только официальной статистикой зафиксировано более 6 тыс. нелегальных забастовок [ Pham Thi Thu: 01.07.2018]. Существенным недостатком нового документа являлось также то, что на фоне декларируемой властями для СЭЗ цели построения «зеленой, высокотехнологичной, основанной на знаниях» экономики предлагалось в трех новых зонах сделать акцент на туризм, строительство гостиниц, казино. Это в массовом сознании вызывает ассоциации именно с массовым китайским туризмом, который стереотипно воспринимается как маловыгодный для вьетнамской экономики и периодически порождает скандалы. У вьетнамских граждан также возникает опасение, что в зонах будет немало производств, представляющих опасность для окружающей среды [Angie Ngoc Tran: 01.09.2018]. Вызывал возражение и срок, на который зарубежный инвестор мог арендовать участок в новой зоне, - 99 лет. Для самих вьетнамских граждан недоступно арендовать землю ряда категорий на такой длительный срок, поэтому подобная возможность для иностранцев вызвала особое раздражение. Реакция партии и правительства Хотя власти СРВ, судя по всему, были не готовы к такой реакции общества, они довольно быстро политическими методами снизили градус недовольства. На сессии Национального собрания было принято решение отложить рассмотрение закона о СЭЗ до одной из следующих сессий, а до этого времени доработать документ, внести в него поправки с учетом мнения граждан. О необходимости учитывать мнение народа в решении данного вопроса публично заявили и Генеральный секретарь ЦК КПВ Нгуен Фу Чонг, и Премьер- министр Нгуен Суан Фук, и Председатель Национального собрания СРВ Нгуен Тхи Ким Нган. Они провели встречи с избирателями сразу после окончания работы сессии. Нгуен Фу Чонг уже 17 июня встретился с избирателями нескольких ханойских районов. Касаясь проекта Закона об особых административно -экономических единицах, он заметил, что еще с 90-х годов ХХ века Вьетнам намеревался создать специальные экономические зоны, чтобы привлечь иностранные инвестиции и ускорить экономический рост за счет новых механизмов[3]. Вместе с тем он признал, что в этом вопросе надо проявлять осторожность, учитывать необходимость защиты независимости и национального суверенитета. «Партия, государство и парламент выслушали мнение всех граждан и решили совершенствовать этот нормативно-правовой акт прежде, чем принимать его», - сказал Генеральный секретарь на встрече с избирателями. Он также призвал их верить в партию и государство, не поддаваться подрывным замыслам [Нгуен Фу Чонг: 25.06.2018]. В свою очередь Председатель Национального собрания СРВ Нгуен Тхи Ким Нган призвала народ проявлять спокойствие и верить в решения партии и государства и добавила, что парламент в своей законотворческой работе всегда прислушивается к мнению граждан [Тху Хоа: 10.09.2018]. В дополнение к этим словам, парламент и правительство поручили министерствам, отраслевым ведомствам и местным органам власти ужесточить контроль за землепользованием в районах, где планируется создание административно-экономических единиц. Кроме того, решено развернуть разъяснительную работу среди населения, в том числе в СМИ, чтобы добиться консенсуса в обществе [Тху Хоа: 10.09.2018]. При этом Закон о кибербезопаности был принят без изменений [Mai Nguyen: 1.07.2018]. По всей видимости, активность протестующих только подтолкнула вьетнамские власти к необходимости принятия такого закона. Волна протестов была остановлена и усилиями правоохранительных органов: для разгона демонстраций применялся слезоточивый газ, водометы. Несколько сот человек было арестовано, в том числе за насильственные действия против представителей власти. Среди арестованных оказался и американец вьетнамского происхождения по имени Уильям Ань Нгуен. Его обвинили в «разжигании общественных беспорядков», что предполагает наказание в виде семи лет тюремного заключения. Но за него стала ходатайствовать американская сторона, в том числе лично госсекретарь Майк Помпео, и его вскоре отпустили [ Khanh Vu: 10.09.2018] . При этом сам факт присутствия американского гражданина среди митингующих был использован при выстраивании неких конспирологических теорий, в частности, о причастности американских спецслужб к беспорядкам во Вьетнаме[4]. Значение протестов для социально-политической стабильности во Вьетнаме Оценивая движущие силы протестов начала июня 2018 г., полагаем, что внешние факторы не имели решающего значения. Нами не найдено значимых свидетельств открытого вмешательства иностранных государств, исключая заявления американского посольства, «Эмнести интернейшнл» и участие госсекретаря Майкла Помпео в освобождении из-под стражи гражданина США Уильяма Нгуена. Решающую роль, видимо, следует отводить внутренним причинам и динамике развития. Это позволяет более точно интерпретировать последние события, проанализировав их в контексте процессов «созревания» вьетнамского гражданского общества и возможной политизации социального протеста. Именно политизация протеста определяет будущее вьетнамской политической системы и поэтому привлекает такое пристальное внимание. Нелишним будет заметить, что июньские протесты продолжают череду предыдущих протестных акций, включая наиболее резонансные (табл. 1). Таблица 1. Некоторые резонансные протестные акции во Вьетнаме в 2008-2018 гг. Дата Событие Формы протеста Апрель 2017 Протест против передачи земли деревни Донгтам около г. Ханой в государственное пользование, захват в заложники представителей администрации и полиции Сопротивление требованиям администрации, захват заложников Апрельоктябрь 2016 Демонстрации жителей ряда приморских провинций Центрального Вьетнама после токсичного выброса с предприятия Formosa Ha Tinh Уличные протесты, поджоги административных зданий и автомобилей, крестные ходы, перекрытие трасс, онлайн- петиции, кампании в социальных сетях, коллективные судебные иски Март 2015 Протесты в Ханое против городского плана по вырубке деревьев Уличные протесты, онлайн- петиции Март 2015 Недельная уличная акция в г. Хошимине с участием 90 тыс. рабочих обувной фабрики Pou Chen в связи с изменениями в пенсионном законодательстве Уличные протесты, забастовка 2014-2015 Онлайн-петиция и кампания в социальных сетях против строительства канатной дороги в пещере Шондонг провинции Куангбинь Онлайн-петиция, кампания в социальных сетях Октябрь 2014 Онлайн-петиция 3500 человек против сноса исторического здания торгового центра в г. Хошимин Онлайн-петиция Май 2014 Протесты в связи с размещением китайской буровой платформы HYSY981 в исключительной экономической зоне Вьетнама Уличные протесты, погромы и поджоги предприятий Декабрь 2012 Антикитайские протесты в Ханое и Хошимине с лозунгами в защиту суверенитета Вьетнама в ЮжноКитайском море Уличные протесты, марши Апрель 2012 Многотысячные протесты против экспроприации земли в районе Ванзянг провинции Хынгйен Уличные демонстрации, онлайн- петиция Июнь 2011 Антикитайские протесты с лозунгами в защиту суверенитета Вьетнама в Южно - Китайском море после инцидента с китайским патрульным кораблем и вьетнамским геологоразведочным судном Уличные демонстрации 2008-2010 Серия протестных акций против добычи бокситов китайскими компаниями на плато Тэйнгуен (Центральный Вьетнам) Онлайн-петиции, открытые письма, крестный ход, кампании в интернете, иск к премьер- министру Источник: составлено авторами по материалам СМИ О начале процесса демократизации в СРВ В.М. Мазырин писал следующее: «Ханой пошел на расширение доступа граждан к процессу принятия решений, в том числе в электоральной и представительской формах, прежде всего, чтобы оградить себя от внешнеполитического давления и внутренних социальных протестов. В целом простые люди почувствовали себя свободнее - сегодня они могут иметь собственное мнение, критиковать власть, хотя в установленных рамках. Смена экономического строя создала объективные предпосылки для расширения таких свобод, как свободы слова, вероисповедания, передвижения» [Мазырин 2006: 212-213]. Социальные протесты последнего десятилетия во Вьетнаме отличают два важных свойства. Во-первых, они по большей части аполитичны и не ставят своей целью смещение с властных позиций конкретных руководителей или групп. В условиях монополии на власть КПВ выдвигать политические лозунги с точки зрения протестующих практически бессмысленно: в отсутствии альтернатив такие требования во Вьетнаме тождественны призывам против самой государственности и конституционного строя. Во-вторых, протестная активность часто перетекает с одной темы на другую, привлекая новых участников и формируя широкую коалицию «недовольных», которые могут и не иметь непосредственного отношения к изначальному поводу для протеста. Например, «бокситный скандал» 2009 г. привлек как экологических активистов, так и «патриотов», которые относили эту проблему к сфере безопасности, а также буддистов из «неофициальных» организаций, католиков и эмигрантскую политическую партию «Вьет Тан», которую официальный Ханой считает террористической группировкой. Похожая коалиция сформировалась и летом 2018 г. В июньских событиях следует отметить более выраженную, чем обычно, политическую направленность. Призывы сместить тех, кто «продает страну», акцент на том, что получателями дивидендов от закона о СЭЗ будут «китайские коммунисты» (то есть члены определённой политической партии), демонстрируют степень недовольства и политическую мотивацию как минимум части протестующих. Антикитайский характер выступлений также можно рассматривать не столько как выражение многовекового конфликта на национальной почве, а как определенное недовольство внешнеполитическим курсом Ханоя в отношениях с Китаем. Представляется, что власти, в отличие от ряда других случаев (например, протестов 2011-2012 гг. - см. табл. 1), не давали в этот раз молчаливого согласия на публичную критику Китая. Обращает на себя внимание заявление посольства КНР в Ханое в связи с данными событиями. В нем отмечалось, что протесты «политически мотивированы» и распространялись с «явно недобрыми побуждениями». Посольство обратилось к властям СРВ с просьбой «устранить негатив из этих протестов» [Chung Man: 10.09.2018]. Таким образом, протесты июня 2018 г. можно расценить как свидетельство повышения активности общественных сил во Вьетнаме под воздействием новых возможностей и стимулов для самовыражения. Активисты и рядовые граждане получают все больше информации о том, что происходит в их собственной стране, возникает гражданское самосознание и стремление к солидарности в протестных акциях, а социальную активность поддерживают - в том числе с прицелом на ее превращение в политическую - антикоммунистические силы во Вьетнаме и за его пределами. Во многом этому объективно способствовала линия партийно-государственного руководства Вьетнама, которое последние годы стремится приблизить институционально и идеологически вьетнамское общество к стандартам западных демократий. Особую роль в этом процессе сыграло принятие в конце 2013 г. новой Конституции Вьетнама, в которой особое место было отведено гарантиям прав человека и гражданина[5]. Расширяя поле гражданских свобод, руководители СРВ хотят сделать облик своей страны более привлекательным для Запада, в инвестициях которого заинтересована экономика страны. Свою роль играет и то, что нынешнее руководство Вьетнама не только допускает, но и стимулирует беспартийную массу принимать участие в публичной критике таких пороков, как бюрократизм, коррупция, кумовство, расточительность. Антикоррупционная кампания, развернутая после XII съезда КПВ в январе 2016 г., с одной стороны, призвана показать намерение партийного руководства избавиться от перечисленных пороков, а с другой стороны, напоминает, что такие пороки есть, и не только легитимирует, но и нормализует их жесткую критику. Если шире рассмотреть июньские выступления во Вьетнаме и подвести их под типологию социальных протестов, предложенную профессором Д.В. Стрельцовым для современного японского общества, можно определить их как проблемно-тематический тип протеста. «Специфика данного типа социального протеста заключается в том, - пишет исследователь, - что затронутые им проблемы имеют общенациональное значение и касаются интересов широких слоев населения» [Стрельцов 2016: 284]. КПВ позиционирует себя как партия, представляющая интересы всего вьетнамского народа, что является не только лозунгом, но и, по сути, единственной максимой для политической организации, сводящей до минимума электоральную конкуренцию. Поэтому любой социальный протест в отсутствии эффективной системы выборного представительства является одним из важнейших источников обратной связи для руководства страны. В случае, если протест политизируется, то это означает, что повод достаточно серьезный: протестующие задумались об ответственности политической силы, находящейся у власти, за ее эффективное решение. Поэтому меры, которые приняты, принимаются и будут приняты КПВ в ответ на июньские протестные акции, позволят оценить способность партии отвечать на запросы зарождающегося гражданского общества во Вьетнаме.

About the authors

Anton P. Tsvetov

Center for Strategic Research

Email: atsvetov@russiancouncil.ru
expert of the Center for Strategic Research

Petr Yu. Tsvetov

Diplomatic Academy MOFA of Russia

Email: proviet99@mail.ru
PhD, associate professor, Diplomatic Academy MOFA of Russia

References

Supplementary files