Maneuvers in Vietnamese-Chinese relations against the back-ground of the US-Chinese confrontation in the region

Full Text

Введение

Результаты недавнего визита в Ханой председателя КНР Си Цзиньпина вызвали в международном экспертном сообществе дискуссии по поводу вьетнамо-китайских отношений. Появилось множество публикаций с совершенно противоположными мнениями. В одних утверждается о качественном сдвиге в двустороннем взаимодействии и утопичности американских надежд на вовлечение Вьетнама в антикитайский лагерь [Пироженко 2023], в других – о политике умиротворения Пекина на фоне сближения Ханоя с Западом [Cộng đồng chia sẻ tương lai…: 14.12.2023]. В то же время вьетнамские исследователи выражают уверенность в сохранении неизменной внешней политики Ханоя по поддержанию хрупкого баланса в отношениях между Пекином и Вашингтоном [Nguyen Khac Giang: 18.12.2023]. Это мнение созвучно видению ситуации частью западных экспертов, которые отмечают одновременный всплеск взаимодействия Вьетнама с Китаем и США [Strangio: 08.12.2023; Kurlantzick: 12.12.2023 и др.].

В России отношениям двух стран посвящено множество работ, среди которых можно выделить статьи сотрудников ИКСА РАН [Бабаев 2023], Института Хо Ши Мина СПбГУ [Колотов 2020], ИВ РАН [Мосяков, Шпаковская, Чанг Ву Тхуи 2019]. Большинство из них раскрывает политические взаимоотношения Вьетнама и Китая с акцентом на территориальные споры в контексте меняющегося геополитического расклада в регионе. Однако стремительная динамика происходящих в Юго-Восточной Азии процессов требует непрерывного переосмысления ранее выделенных и выявления новых тенденций для более точного прогнозирования развития ситуации в регионе.

В представленной статье на основе анализа недавнего совместного заявления лидеров двух стран и его сравнения с другими аналогичными документами – китайско-вьетнамским заявлением 2022 г., американо-вьетнамским и японо-вьетнамским заявлениями 2023 г. – предпринята попытка оценить динамику и характер развития отношений между СРВ и КНР на фоне происходящих в регионе и мире событий. Основное внимание уделено объяснению смысла заявленного перехода к новому этапу сотрудничества, характеризуемого построением вьетнамо-китайского «Сообщества единого будущего, имеющего стратегическое значение».

Китайско-вьетнамское совместное заявление

По итогам переговоров председателя КНР Си Цзиньпина с высшим партийно-государственным руководством СРВ, состоявшихся 12–13 декабря 2023 г. в Ханое, стороны опубликовали совместное заявление [Toàn văn Tuyên bố chung Việt Nam – Trung Quốc…: 13.12.2023] (рис. 1). Так как визит китайского лидера последовал, с одной стороны, за посещением Пекина генеральным секретарем ЦК КПВ Нгуен Фу Чонгом (30 окт. – 1 нояб. 2022 г.), а с другой – за поездкой в Ханой президента США Джо Байдена (10–11 сент. 2023 г.), а также визитом в Токио президента Вьетнама Во Ван Тхыонга (27–30 нояб. 2023 г.), то правильно было бы комментировать заявление, сравнивая его с аналогичными документами, сделанными по итогам трех других вышеуказанных встреч [Toàn văn Tuyên bố chung Việt Nam – Trung Quốc…: 01.11.2022; Toàn văn Tuyên bố chung Việt Nam – Hoa Kỳ...: 11.09.2023; Joint Statement on the Elevation of the Japan – Viet Nam Relations…: 27.11.2023]. В этом случае интересными представляются различия в их содержании, которые позволяют оценить характер развития китайско-вьетнамских отношений.

Рис. 1. Председатель КНР Си Цзиньпин и Генеральный секретарь ЦК КПВ Нгуен Фу Чонг. Ханой, 13 декабря 2023 г. Фото: Зянг Нгок

Политический аспект

Оба китайско-вьетнамских заявления отражают намерения по дальнейшему укреплению и углублению отношений всеобъемлющего стратегического партнёрства. При этом в последнем говорится о новом этапе их развития, который характеризуется построением «Сообщества единого будущего, имеющего стратегическое значение» («Cộng động chia sẻ tương lai Việt Nam – Trung Quốc có ý nghĩa chiến lược»). В китайских и вьетнамских СМИ, публикующих материалы на английском языке, также было использовано это название («Community with a shared future that carries strategic significance») [China, Vietnam jointly build «a shared future»…: 14.12.2023]. В документе заявлено о необходимости развития отношений «в соответствии с Уставом ООН, международным правом, основополагающими нормами международных отношений, на основе принципов взаимоуважения, взаимной выгоды, равенства, уважения независимости, суверенитета и территориальной целостности друг друга, а также приверженности решению споров мирным путем».

Использование слова «будущее» вместо «судьбы» привело к появлению противоречивых взглядов на вопрос поддержки Ханоем концепции «Сообщества единой судьбы человечества» (СЕСЧ, «Cộng động chung vận mệnh» или «Community of common destiny»). В 2022 г. стороны хоть и не упоминали о ней, однако подчеркивали общность судьбы двух стран («Hai bên ... chia sẻ vận mệnh chung»). Если признать, что Вьетнам согласился с китайской инициативой, то необходимо сделать ряд оговорок. Различия в названиях и ссылка на международное право свидетельствуют о попытке Ханоя подчеркнуть свою независимость, а также твердую позицию по проблеме территориальных споров в Южно-Китайском море (ЮКМ).

Аналогичный подход наблюдается в ходе китайско-вьетнамского взаимодействия в инфраструктурной сфере. Совместные проекты осуществляются во Вьетнаме не в рамках инициативы «Один пояс, один путь» (ОПОП), а под эгидой вьетнамской концепции развития приграничных торгово-экономических связей «Два экономических коридора – один пояс» (первый коридор – китайский г. Куньмин провинции Юньнань, вьетнамская провинция Лаокай, г. Ханой, г. Хайфон и провинция Куангнинь; второй коридор – китайский г. Наньнин Гуанси-Чжуанского автономного района, вьетнамская провинция Лангшон, г. Ханой, г. Хайфон; Тонкинский экономический пояс включает в себя 14 северовьетнамских провинций и три китайские административные единицы – Гуанси-Чжуанский автономный район, провинцию Гуандун и островную провинцию Хайнань). В совместных заявлениях по итогам встреч говорится не о вхождении второй инициативы в первую, а об их сопряжении [Терских 2019: 167]. С учётом того, что ОПОП является важнейшей практической платформой КНР для продвижения СЕСЧ, использование Ханоем своего видения симптоматично.

Здесь же следует отметить неразрывную связь концепции СЕСЧ с тремя другими важными китайскими идеями – Инициативами глобального развития (ИГР), глобальной безопасности (ИГБ) и глобальной цивилизации (ИГЦ), призванными утвердить лидирующую роль КНР в мире. Продвижение этих идей отражает высший уровень борьбы, который ведется не за ресурсы или коммуникации, а за установление правил или норм, соответствующих интересам и ценностям китайского народа, что является вызовом монополии Запада в этой области. При этом если ИГР и ИГБ утверждают принципы международных отношений и международной безопасности [Верченко 2022: 75; Петровский 2023: 14–16], то ИГЦ отстаивает право разных цивилизаций по-своему трактовать те или иные ценности (например, права человека) [Си Цзиньпин принял участие…: 16.03.2023], тем самым выступая против навязывания одними странами своих ценностей другим или, иными словами, против вмешательства одних государств во внутренние дела других. Это является не чем иным, как ударом по основам гегемонии Запада. Продвигая такие инициативы, китайское руководство следует философии древнекитайского полководца Сунь-цзы, который в известном трактате «Законы войны» утверждал, что лучше победить, не сражаясь, то есть разбить замыслы противника и его связи [Хо Ши Мин 2022: 61].

Каково же отношение Ханоя к этим китайским инициативам? В совместном заявлении 2022 г. Вьетнам поддержал и выразил готовность участвовать в ИГР, а также признал ИГБ в соответствии с принципами Устава ООН (ИГЦ была выдвинута в 2023 г.). В документе 2023 г. Ханой, поддержав все три инициативы, уже выразил готовность участвовать в конкретных проектах ИГР, изучить возможность сотрудничества в рамках ИГБ (совместно с китайской стороной) и ИГЦ. Таким образом, Ханой пошел на некоторые уступки в отношении китайских глобальных инициатив.

Смягчение формулировок также произошло по менее масштабным, однако все же важным для мира вопросам. Так, если в 2022 г. Вьетнам поддержал только подачу Китаем заявки на присоединение к Всеобъемлющему и прогрессивному соглашению о Транстихоокеанском партнерстве, то через год – уже само китайское участие в этом торговом соглашении. В части, касающейся суверенитета и территориальной целостности КНР, в 2023 г. Ханой снова подтвердил приверженность политике «одного Китая», признал Тайвань неотъемлемой частью КНР и выступил против любых действий, направленных на обеспечение независимости острова. Помимо этого, в последнем документе было добавлено, что Вьетнам признает проблемы Гонконга, Синьцзяна и Тибета внутренним делом Китая, а также выражает уверенность, что под руководством партии и правительства КНР на этих территориях будут достигнуты стабильность и процветание.

Аспект безопасности

Обе страны снова подтвердили намерения развивать отношения в соответствии с формулой «16 иероглифов» (добрососедство, всестороннее сотрудничество, долгосрочная стабильность, устремленность в будущее) в духе «четырех хорошо» (хорошие соседи, хорошие друзья, хорошие товарищи, хорошие партнеры). Эти выражения, принятые на рубеже веков, лежат в основе межгосударственного общения двух стран [Мурашева 2006: 218]. При этом в Заявлении 2023 г. они подчеркнули стратегическую значимость двустороннего взаимодействия: Китай назвал Вьетнам «приоритетным направлением дипломатии соседства», а Вьетнам подтвердил, что считает китайско-вьетнамские отношения «главным приоритетом своей независимой, самостоятельной, многосторонней и диверсифицированной внешней политики», что является «стратегическим выбором двух сторон». В то же время в документах отсутствуют признаки смягчения главной проблемы двусторонних отношений – территориальных споров в Южно-Китайском море. Стороны подтвердили намерения продолжать поиск долгосрочных и приемлемых для всех решений этого вопроса, а до этого – держать развитие противоречий под контролем, не предпринимать действий, усложняющих ситуацию и усугубляющих споры, совместно поддерживать стабильность на море.

Оценивать вышесказанное необходимо с учетом поднятия уровней отношений между Вьетнамом и потенциальными противниками Китая – США (сразу на две ступени до «всеобъемлющего стратегического партнёрства во имя мира, сотрудничества и устойчивого развития»), Японией (до «всеобъемлющего стратегического партнёрства во имя мира и процветания в Азии и во всем мире») и Австралией (до «всеобъемлющего стратегического партнёрства») [Joint statement on the elevation...: 07.03.2024]¹. Например, в части американо-вьетнамского совместного заявления, касающейся ситуации в ЮКМ, руководители СРВ и США выразили поддержку свободы судоходства на море и полетов над ним, уважение суверенитета и юрисдикции каждого прибрежного государства в отношении его исключительной экономической зоны и континентального шельфа. Аналогичная позиция имеется в японо-вьетнамском документе, в котором стороны заявили об обеспокоенности ситуацией в ЮКМ, выступив против односторонних силовых попыток изменения статус-кво.

 В условиях обострения противостояния между КНР, с одной стороны, США и их союзниками, с другой (ареной которого является ЮКМ), дальнейшее укрепление китайско-вьетнамских отношений всеобъемлющего стратегического партнёрства позволяет сделать ряд выводов. С одной стороны, оно отражает намерения Пекина в какой-то степени компенсировать увеличение влияния США на СРВ. С другой – говорит о стремлении Ханоя продемонстрировать приверженность развитию добрососедских отношений с КНР после недавнего поднятия уровня взаимодействия с США, Японией, а затем и с Австралией. Представляется, что растущие опасения Вьетнама о судьбе территориальных споров в ЮКМ толкают его на сближение с США. При этом Вьетнам делает все, чтобы «не расстроить Китай» своим движением к США, а Китай – все, чтобы «не отпускать» Вьетнам далеко. Обе стороны, по тем или иным причинам предпринимая действия, усугубляющие противоречия в отношениях друг с другом, пытаются не допустить их ухудшения, так как это нанесет значительный ущерб интересам двух стран.

На фоне возрастания разногласий по территориальным спорам в ЮКМ, угрожающих внешней безопасности двух стран, наблюдается усиление координации в области обеспечения внутренней безопасности. Подтверждено намерение расширять сотрудничество в деле предотвращения «мирной трансформации» (политического разложения социалистической системы мирными средствами) и «цветных революций» (смены власти под напором массовых уличных протестов, управляемых и финансируемых из-за рубежа). С этой целью стороны в 2023 г. договорились установить горячую линию связи между министрами общественной безопасности, а также запустить механизм диалога по политической безопасности на уровне заместителей министров.

В основе такой близости лежат исторически сложившиеся тесные межпартийные связи. В обоих китайско-вьетнамских заявлениях большое внимание уделено взаимному признанию легитимности правящих партий, выраженное путем перечисления их достижений и поддержки поставленных ими стратегических целей. Так, вьетнамская сторона заявила о своей уверенности, что «под твердым руководством ЦК КПК, ядром которой является товарищ Си Цзиньпин, вооружившись идеей Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой в новую эпоху, партия, правительство и народ Китая… своевременно выполнят цели и задачи XX съезда КПК и успешно достигнут цели второго столетия, построят сильную, демократическую, гармонизированную и современную социалистическую державу». В то же время китайское руководство выразило убежденность, что «под верным руководством ЦК КПВ, возглавляемым Нгуен Фу Чонгом, партия, государство и народ Вьетнама непременно выполнят большие цели и задачи, сформулированные XIII съездом КПВ, построят к 2045 г. развитое государство с высоким уровнем доходов и социалистической ориентацией».

Получается, что, стремясь заручиться поддержкой США по проблеме ЮКМ, Вьетнам рассчитывает на помощь КНР в противодействии вмешательству в свои внутренние дела «вражеских, реакционных сил», под которыми нетрудно разглядеть США. О таких опасениях Ханоя свидетельствует утверждение в качестве одного из принципов американо-вьетнамских отношений «уважения политических институтов друг друга», упомянутое в совместном заявлении, призванном поднять уровень отношений. В данном случае можно говорить о разнонаправленном влиянии двух факторов развития китайско-вьетнамских отношений – национального (пересечение национальных интересов способствует расхождению стран) и идеологического (тесные межпартийные связи способствуют сближению стран, а также преодолению кризисных ситуаций в двусторонних отношениях) [Ха Ле Тхань Чунг, Чинь Куок Винь, Писарев 2023: 190].

В условиях, когда два ключевых экономических партнера одновременно являются источниками двух главных вызовов в области безопасности – территориальных споров и подрывной деятельности, единственным адекватным ответом вьетнамского руководства может стать ограничение развития отношений с ними в чувствительных сферах за счет наращивания такого сотрудничества с третьими странами. Одним из таких государств выступает Япония, что объясняется достаточной близостью стратегических интересов двух стран. Оба государства обеспокоены растущим влиянием КНР и обострением споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Токио рассматривает развитие отношений с Ханоем в качестве важного шага в реализации концепции «свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона». В свою очередь, Вьетнам заинтересован в повышении своей безопасности за счет развития военных и военно-технических связей с другими государствами [Мазырин 2023: 141].

Помимо активного развития экономической сферы, как основы взаимодействия Токио и Ханоя (Япония является для Вьетнама крупнейшим донором официальной помощи в целях развития и одним из главных торгово-инвестиционных партнеров), стороны уделяют все больше внимания проблемам безопасности. Так, в 2011 г. военные ведомства двух государств подписали Меморандум о двустороннем сотрудничестве и обменах в области обороны, что заложило основы их взаимодействия на различных уровнях. С 2012 г. стартовал диалог по политике в области безопасности. После произошедшего в 2014 г. инцидента с заходом буровой установки КНР в спорные районы ЮКМ Япония начала передавать на безвозмездной основе Вьетнаму ранее бывшие в эксплуатации патрульные суда Управления рыболовства и коммерческие рыболовные суда, которые переоборудовались в корабли вьетнамских сил морской полиции (ВСМП). В 2016 г. корабли морских сил самообороны Японии (МССЯ) впервые зашли в порт Дананг, а в 2018 г. визит туда совершила уже подводная лодка МССЯ. В 2020 г. японское Агентство по международному сотрудничеству и правительство СРВ заключили соглашение о финансировании на льготных условиях постройки шести патрульных кораблей для нужд ВСПМ (последний из них должен быть передан в 2025 г.). В 2021 г. министры обороны двух стран подписали соглашение, предусматривающее поставку во Вьетнам японского вооружения и военных технологий [Киреева 2021: 8–11].

Исходя из вышеуказанной тенденции развития отношений между двумя странами, а также по стратегическим соображениям Вьетнам вскоре может стать участником японской программы предоставления помощи в сфере безопасности («Official security assistance»), запущенной в 2023 г. и направленной на повышение безопасности Японии за счет развития военного потенциала стран-партнеров. Ханой рассматривается Токио в качестве одного из наиболее перспективных участников программы, что определяется его стратегическим расположением и остротой противоречий с КНР. Это нашло свое отражение в совместном заявлении о поднятии уровня отношений, где сказано о поручении соответствующим ведомствам провести соответствующие переговоры.

Экономический аспект

Анализ экономической части двух китайско-вьетнамских заявлений также позволяет сделать ряд важных выводов. Основное внимание в них уделено развитию транспортной инфраструктуры. Если в документе 2022 г. упоминается о строительстве только одной железнодорожной линии (Лаокай – Ханой – Хайфон), то в следующем – о еще двух (Донгданг – Ханой и Монгкай – Халонг – Хайфон). Развитие транспортной инфраструктуры на севере страны отвечает интересам Вьетнама. По некоторым оценкам, СРВ обеспокоена уменьшением своей роли в качестве коридора, соединяющего Китай со странами АСЕАН. Причиной этого является реализация КНР масштабных транспортных проектов в Лаосе (запуск в 2021 г. 414-километровой железной дороги Ботен – Вьентьян, обеспечившей за первый год работы транспортировку 11,2 млн т грузов, что вдвое больше показателя всей железнодорожной сети Вьетнама, равного 5,7 млн т), и Камбодже (планируемый 180-километровый канал, который сделает реку Меконг судоходной на всем протяжении до Сиамского залива Южно-Китайского моря) [Hoang Thi Ha: 14.12.2023]. Возникает вопрос, совпадают ли интересы КНР и Вьетнама в данной сфере.

При этом в китайско-вьетнамских заявлениях отсутствуют какие-либо упоминания о редкоземельных металлах (РЗМ) или полупроводниковых приборах (ПП), что с учётом растущей роли последних в мировой экономике и американо-китайском противостоянии может говорить о противоречиях в интересах двух стран. В то же время именно эта сфера стала недавно ключевым направлением американо-вьетнамского сотрудничества. В документе о повышении уровня отношений с США отмечен большой потенциал Вьетнама стать ключевым центром развития мировой полупроводниковой промышленности, заявлено о координации действий по повышению позиций Вьетнама в глобальной цепочке поставок ПП, а также о сотрудничестве по подготовке высококвалифицированной рабочей силы.

Вьетнам занимает второе и шестое места по объемам предполагаемых запасов (22 млн т) и добыче (4,3 тыс. т) РЗМ. Лидером в обоих показателях является Китай (44 млн т и 210 тыс. т соответственно), который также доминирует на всех этапах производства РЗМ (на КНР приходится 70 % мировой добычи руд РЗМ и 85 % мощностей по их переработке). К концу десятилетия Вьетнам планирует увеличить ежегодный объем добываемой руды РЗМ до 2,02 млн т, что значительно больше аналогичного показателя 2022 г., равного 4,3 тыс. т. Добыча РЗМ связана с планами по их переработке. К 2030 г. Вьетнам намерен производить 20–60 тыс. т оксидов РЗМ в год [Việt Nam dự kiến khai thác…: 27.07.2023]. В соответствии с договоренностями, достигнутыми по итогам визита во Вьетнам американского президента, Вашингтон окажет поддержку Ханою в оценке запасов редкоземельных металлов, экономическом обосновании и привлечении инвестиций в их добычу и обработку. Помимо этого США будут содействовать развитию предприятий, занятых в проектировании и производстве (сборке) ПП. По утверждению представителя делового совета США–АСЕАН во Вьетнаме Ву Ту Тханя, страна испытывает дефицит инженеров в сфере производства ПП. По его оценкам, в настоящее время их численность составляет от 5 до 6 тыс. человек, в то время как ожидаемая потребность составит 20 и 50 тыс. человек через 5 и 10 лет соответственно [Engineer shortage…: 01.09.2023]. Помощь США в преодолении кадрового дефицита Вьетнама очень важна.

С учётом стремления Ханоя к технологической модернизации американская помощь будет способствовать становлению и развитию системы предприятий, занятых в сфере добычи и обработки РЗМ, а также проектирования и производства (сборки) ПП, связанных с аналогичными предприятиями в США. Это отвечает интересам Вашингтона и их союзников по созданию независимой от Пекина цепочки создания стоимости высокотехнологичной продукции.

Международный контекст

Развитие вьетнамо-китайских отношений происходит на фоне роста центробежных тенденций внутри АСЕАН, усиливаемых американо-китайским соперничеством. Этому способствует долгосрочная политика самой организации по вовлечению в дела региона как можно большего числа международных игроков, что позволяет ей получать наибольшие экономические выгоды от балансирования во взаимоотношениях между ними. Однако, несмотря на усилия по сохранению политико-экономической субъектности, они подрываются реализацией США, КНР и другими игроками конкурирующих макрорегиональных проектов, в которых АСЕАН отводится хотя и важная, но не главная роль. Это сказывается на всех членах организации.

Основными болевыми точками региона, используемыми внешними игроками для наращивания влияния в ЮВА, являются: территориальные споры в ЮКМ, ситуация в Мьянме, споры вокруг использования ресурсов реки Меконг. Интенсификация вовлечения внешних игроков в эти проблемы подвергает эрозии единство АСЕАН. Это наглядно проявилось на саммите организации в сентябре 2023 г. Например, несмотря на обострение территориальных споров в ЮКМ, страны смогли согласовать между собой только довольно мягкую позицию по их урегулированию. В итоговом заявлении саммита без упоминания Китая отмечена обеспокоенность лишь некоторых государств-членов ситуацией в ЮКМ, а также выражена приверженность разработке Кодекса поведения в ЮКМ [Chairman’s Statement... 2023]. По мнению многих экспертов, хотя заинтересованные стороны и наметили принятие кодекса к 2026 г., тянущиеся уже более 20 лет переговоры по этому вопросу вряд ли завершатся успехом. Соответственно, отсутствие согласованной позиции АСЕАН, удовлетворяющей участников территориальных споров, будет только способствовать переносу решения вопроса ЮКМ на другие площадки.

Другими словами, эрозия единства АСЕАН будет толкать отдельные страны ЮВА к поиску решений собственных проблем за счет сотрудничества с внерегиональными силами. Именно это отчетливо проявляется во внешней политике Вьетнама, активно сближающегося с главным противовесом Китая – США. Вероятно, с целью избежать чрезмерного вовлечения в американо-китайское противостояние СРВ будет наращивать взаимодействие в чувствительных сферах с третьими сторонами. В то же время следует отметить, что такие страны, как Япония, Республика Корея, Австралия хоть и рассматриваются в Юго-Восточной Азии в качестве нейтральных, однако все же принадлежат к американскому лагерю. Все большая поляризация международного политического пространства уменьшает возможности стран ЮВА для маневрирования.

Заключение

В целом анализ принятого лидерами КНР и СРВ заявления с учетом международной обстановки в регионе показывает движители и ограничители развития отношений между сторонами. Пекин и Ханой наращивают взаимодействие до стратегического уровня для обеспечения своих интересов, в то же время эти интересы, как часто бывает у соседних государств, пересекаются. Посредством объявления о новом этапе развития отношений (т. е. о построении «Сообщества единого будущего, имеющего стратегическое значение») Китай стремится предупредить чрезмерное вовлечение Вьетнама в орбиту американского влияния. Последний же, стремясь занять наиболее выгодное положение в претерпевающей большие изменения системе международных отношений, пытается не спровоцировать своими действиями дополнительную напряженность в отношениях с Китаем.

Вышеуказанный вывод сделан при том допущении, что вьетнамское руководство в целом способно оставаться национально-ориентированным, стремиться к проведению независимой внешней политики, находясь на равном удалении от всех центров силы. В этом случае шаги в сторону США можно интерпретировать как реакцию на увеличивающееся влияние КНР, на поиск новой точки равновесия. Вместе с тем восприятие той или иной ситуации как равновесной является достаточно субъективным, что отчасти и обуславливает различия в оценках внешнеполитического курса Вьетнама (помимо ангажированности источников таких суждений) и создает поле для дискуссий.

Исходя из вышесказанного, понятно, что Вьетнам может действовать в ограниченном коридоре возможностей, границы которого во многом зависят от нахождения компромисса с Китаем. Расширению таких возможностей будет способствовать развитие сотрудничества с третьими странами.

¹ См. полный текст заявления СРВ и Австралии от 7 марта по этому поводу в разделе «Документы» данного номера журнала.

About the authors

Alexandr A. Butko

Author for correspondence.
Email: alexanderbutko27@gmail.com
ORCID iD: 0000-0001-5535-367X

Leading Specialist, Center for Scientific and Analytical Information

References

Supplementary files

Supplementary Files

Action

1. JATS XML

Download

2. Fig.1. President of the People's Republic of China Xi Jinping and General Secretary of the CPV Central Committee Nguyen Phu Trong. Hanoi, December 13, 2023. Photo: Giang Ngoc

Download (58KB)

Indexing metadata